Примечание от автора: исправьте, пожалуйста, ошибку в пейринге, в самой заявке х) Всего 1465 слов.
Смотреть на этих двоих невыносимо. Исландия утыкается взглядом в быстро тающее ванильное мороженое, которое расплывается липкой светлой лужицей по пышной пенке из взбитого молока. Он ненавидит капуччино, да и вообще кофе - но кого здесь это волнует? Финн заботливо затыкает бумажную салфетку за воротник «мужа», успевая при этом удерживать за руку стремящегося дотянуться до декоративного веночка на стене Питера. Неудивительно, что ему просто не до того, чтобы следить за всеми.. А норвежец так увлечен своим любовником, что забыл не только про брата, сидящего напротив, но и про свой коктейль - ярко-голубая жидкость в высоком бокале наверняка уже нагрелась до комнатной температуры. Исландия убеждает себя в том, что у него вполне хватит сил стерпеть эти ужасные посиделки, но с каждой секундой ему все больше хочется исчезнуть. Лучше всего было бы провалиться прямо вместе с жестким пластиковым стулом на второй этаж торгового центра. Лишь бы не видеть счастливую датскую рожу. Нет, Халлдор ошибся. Смотреть на откровенно заигрывающих друг с другом датчанина и норга не просто невыносимо, а еще и противно. Будто застал кого-то за непристойным и не вызывающим никакого одобрения занятием. Необычно оживленный, Кетиль щебечет-заливается, и, похоже, даже улыбается тупым шуткам Хендрика. А его младший брат наблюдает за одухотворенными лица всей скандинавской четверки и сглатывает мучительно горькое чувство обиды. И это они называют «празднованием Дня рождения», его, Исландии, надо заметить, - что за бред? Сдержанно и холодно исландец кивает в ответ на косвенно обращенное к нему восклицание Тино («Погляди, он стал таким взрослым!»), подзывает официантку и вполголоса просит ее принести любой прозрачный коктейль на основе водки. Конечно, на привычный национальный алкоголь Халлдора это не потянет - но кто знает, вдруг скрывать раздражение после пары глотков станет проще?.. - Ты не открыл мой подарок. - сумрачно-синие глаза норвежца смотрят с любовью, однако что-то подсказывает Исландии: это чувство просто не успело смазаться, когда Кетиль отвернулся от мужчины. Шелковистая голубая бумага шуршит под негнущимися от волнения пальцами; Дания ржет и вполголоса, но так, чтобы услышали все, отпускает едкую фразочку по поводу неловкости подростка. Наконец, из красивой упаковки появляется на свет небольшая бархатная коробочка. - Что это? - Силенд чуть ли не скачет от любопытства, чем жутко раздражает исландца. - Что это, что это, что это? Открывай скорее! Кетиль прячет взгляд и лукаво вздергивает уголки чувственных губ, когда датчанин громко шепчет ему на ухо: «Эй, это кольцо, что ли?». И впрямь, кольцо. Витое серебряное кольцо с рядом маленьких светлых аметистов - точная копия того, которое раньше носил норвежец. Или.. Точно то же самое? Бледные щеки Исландии не трогает даже тень румянца, хотя кровь резко бросается ему в голову и шумит в висках. Становится жарко, дыхание слегка сбивается, остается лишь головокружительное желание обнять брата, прижать его к себе - однако Халлдор душит несбыточную мечту и вежливо улыбается. Спокойно благодарит за неожиданный подарок, делает вид, что поцелуй воздуха где-то возле его щеки - тоже нарушение личного пространства, и украдкой выпивает принесенную стопку смешанной с ликером и лимонным соком водки. Невкусно, но терпимо. Пульсирующие на языке слова растворяются в пронзительном звоне обжегшего горло спирта. - Разве ты пьешь, Халлдор? - удивленный финн говорит намеренно тихо, не желая акцентировать на странном поступке исландца внимание всех остальных. И в бледно-лиловых, как талый лед по весне, глазах видит обреченный ответ. Деликатно оставляет дальнейшие расспросы, только вскользь ободряюще хлопает подростка по плечу, а затем старается занять скандинавов какой-то словесной игрой, чтобы они оставили именинника в покое. Постепенно все внутри становится безразлично-тихим, мысли разглаживаются подобно морской поверхности во время штиля. Исландия отдается покачивающе-теплому действию водки, подпирает голову рукой и легко абстрагируется от тех, кто считает себя его семьей. Его взгляд надолго задерживается на лице брата, такого потрясающе красивого - но, стоит только Халлдору заметить, с каким собственническим видом датчанин гладит юношу тыльной стороной ладони по щеке, как внутреннего зверя вновь приходится утихомиривать. Никто не знает, на что способен хрупкий, немного нескладный, маленький и слабый исландец.. ..никто ничего не знает. Серебристый ободок кольца перекатывается в пальцах, и фактура сплетающихся металлических ленточек, украшенных аметистами, оставляет отпечатки на коже - так сильно Халлдор сжимает подаренное ему украшение. Во что бы то ни стало он сделает так, чтобы о его слабости не стало известно.
*** - Хочешь вафель? Шоколадного молока? Или шалфеевый леденец? - норвежец порхает вокруг постели приболевшего брата, превращая мрачноватую холодную комнату во вполне уютное гнездышко. Он раздвигает тяжелые шторы, стелет на кровать новое одеяло из ярких разноцветных лоскутков, приносит поднос с обедом: горячий куриный бульон с гренками и картофельное пюре на молоке. Все это вкусно, приготовлено своими руками и, наверное, даже с желанием, но у Исландии нет аппетита. Он хочет попросить Кетиля, чтобы тот посидел с ним и что-нибудь почитал, но воспаленное горло сильно болит, и разговаривать иначе, чем шепотом, не получается. Далеко не сразу норгу, наводящему порядок, удается понять, что нужно брату. - Может, сказки? В руках красивого синеглазого блондина появляется взятый с книжной полки сборник фольклорных басен. Исландец вдруг начинает отчаянно трясти головой и что-то хрипло шептать, но, занятый поиском истории, которую они больше всего любили в детстве, норг просто этого не замечает. Из книги выпадает квадратный листочек голубоватой бумаги; Халлдор обессиленно откидывается на взбитую пуховую перину и жмурится. Ему и так известно, что в записке: его мелким, аккуратным почерком, с острыми уголками букв, выведена одна и та же фраза. Несколько десятков раз подряд, в одну строку, без переносов, снова и снова. Нужно было быть осторожнее - как только он забыл, что использовал бумажку в качестве закладки? Честные, обнажающие душу до самого нутра, взрезающие хрупкую ледяную сеть нервов слова кажутся выжженными на внутренней стороне век. «Я ненавижу Хендрика». Наедине с собой лгать всегда труднее, но что делать, если о формировании твоего внутреннего мыслительного процесса узнает кто-то другой? Кто-то, кому совсем не положено касаться постыдных тайн, связанных с совсем не братской любовью?.. - Я зайду попозже, родной. - голос норвежца, обычно такой светлый, волнующий, звучит тускло и устало. Исландию почему-то совсем это не трогает, будто все происходит на с ним; он расслаблен, поскольку высокая температура и страх смешались воедино и помогли ему сбежать в милосердный мрак болезненной полудремы. Перед этим подросток еще успевает ощутить, как касаются его пылающего лба прохладные, нежные как шелк губы, а дальше - здравствуй, забвение. *** - Ты нужен мне. Я люблю тебя, люблю больше, чем все, кто когда-либо говорил тебе это. Я - единственный, кто не станет растрачивать тебя, отбирать, требовать, присваивать. Я стану твоей тенью, я буду следовать за тобой, куда бы ты ни пошел, выполню любое твое желание. Если только ты будешь со мной.. Исландия не понимает, зачем говорит все это - в трубке раздаются мерные гудки, и от них в голове гулко звенит эхо. Пожалуй, нужно нажать на отбой.. Хватит истязать себя. После столь поверхностного разговора ни о чем он не смог выдать более всего на свете мучающую его тайну. Халлдору кажется, что еще чуть-чуть, и он сойдет с ума, но до тех пор страданиям нет конца и края.. У него всегда так хорошо выходило молчать, и почему внезапно стало так сложно это делать? Стоит увидеть Кетиля, счастливо улыбающегося датчанину, как на глазах накипали слезы, и хочется.. Нет, не убежать.. Возникает жажда иного рода. Ударить Хендрика по лицу - так, чтобы пошла кровь - и, чем больнее, тем лучше. Высказать все одним духом, уверенно, не захлебываясь словами.. Присутствие брата лишает исландца сил. Весь намеченный план действий, решительный и красивый, летит к чертям, как только норвежец появляется в поле зрения, и смотрит из-под золотистых ресниц с легкой и теплой насмешкой. Разумеется, он очень давно догадывается обо всем, но предпочитает молчать - затем ли, чтобы не разрушать давно устаканившуюся, устраивающую большую часть участников комбинацию? И вот в одно мгновение все превращается в кошкин дом. Братья видятся не слишком часто - раз в месяц или около того; с недавнего времени датчанин стал неотъемлемым звеном их встреч, так что отделаться от него способа не находится. Но однажды футбольный матч перевешивает необходимость тащиться на братские посиделки, и норг с Халлдором остаются один на один. Исландия на автомате размешивает ложечкой капуччино, глядит в синие-синие глаза всеми любимого старшенького и собирается с силами, чтобы через пару мгновений.. - Я.. Словно понимая ситуацию, Кетиль ласково кивает: - Ты. Ты не любишь кофе, братик. Так что просто оставь и закажи что-нибудь другое. Хочешь чаю со льдом? Только смотри не простудись опять.. Он продолжает говорить, а исландец едва ли не плачет. От облегчения, что его способ привлечь внимание сработал на самом близком существе в целом мире. От осознания, что Норвегия специально переводит тему. От накатившей усталости. - Я люблю тебя, Кетиль, - произносит он негромко, наблюдая за мерцанием огонька свечи в полом шарике из дутого стекла, и нарочно не называет юношу «братом». - Я тоже тебя люблю, родной. И ни грамма интимной чувственности, одна только семейная теплота. Норвежец замолкает и не отнимает руку, когда брат судорожно и почти до боли сжимает его ладонь. Будет еще попытка, и не одна. Во всем нужен тайм-аут, а пока.. Залогом возможного подарка судьбы блестит на пальце переданное кольцо. Совсем как немое обещание верить и ждать.
-
-
09.11.2010 в 21:58Всего 1465 слов.
Смотреть на этих двоих невыносимо.
Исландия утыкается взглядом в быстро тающее ванильное мороженое, которое расплывается липкой светлой лужицей по пышной пенке из взбитого молока. Он ненавидит капуччино, да и вообще кофе - но кого здесь это волнует? Финн заботливо затыкает бумажную салфетку за воротник «мужа», успевая при этом удерживать за руку стремящегося дотянуться до декоративного веночка на стене Питера. Неудивительно, что ему просто не до того, чтобы следить за всеми.. А норвежец так увлечен своим любовником, что забыл не только про брата, сидящего напротив, но и про свой коктейль - ярко-голубая жидкость в высоком бокале наверняка уже нагрелась до комнатной температуры. Исландия убеждает себя в том, что у него вполне хватит сил стерпеть эти ужасные посиделки, но с каждой секундой ему все больше хочется исчезнуть. Лучше всего было бы провалиться прямо вместе с жестким пластиковым стулом на второй этаж торгового центра. Лишь бы не видеть счастливую датскую рожу.
Нет, Халлдор ошибся. Смотреть на откровенно заигрывающих друг с другом датчанина и норга не просто невыносимо, а еще и противно. Будто застал кого-то за непристойным и не вызывающим никакого одобрения занятием. Необычно оживленный, Кетиль щебечет-заливается, и, похоже, даже улыбается тупым шуткам Хендрика. А его младший брат наблюдает за одухотворенными лица всей скандинавской четверки и сглатывает мучительно горькое чувство обиды. И это они называют «празднованием Дня рождения», его, Исландии, надо заметить, - что за бред? Сдержанно и холодно исландец кивает в ответ на косвенно обращенное к нему восклицание Тино («Погляди, он стал таким взрослым!»), подзывает официантку и вполголоса просит ее принести любой прозрачный коктейль на основе водки. Конечно, на привычный национальный алкоголь Халлдора это не потянет - но кто знает, вдруг скрывать раздражение после пары глотков станет проще?..
- Ты не открыл мой подарок. - сумрачно-синие глаза норвежца смотрят с любовью, однако что-то подсказывает Исландии: это чувство просто не успело смазаться, когда Кетиль отвернулся от мужчины. Шелковистая голубая бумага шуршит под негнущимися от волнения пальцами; Дания ржет и вполголоса, но так, чтобы услышали все, отпускает едкую фразочку по поводу неловкости подростка. Наконец, из красивой упаковки появляется на свет небольшая бархатная коробочка.
- Что это? - Силенд чуть ли не скачет от любопытства, чем жутко раздражает исландца. - Что это, что это, что это? Открывай скорее!
Кетиль прячет взгляд и лукаво вздергивает уголки чувственных губ, когда датчанин громко шепчет ему на ухо: «Эй, это кольцо, что ли?».
И впрямь, кольцо. Витое серебряное кольцо с рядом маленьких светлых аметистов - точная копия того, которое раньше носил норвежец. Или.. Точно то же самое?
Бледные щеки Исландии не трогает даже тень румянца, хотя кровь резко бросается ему в голову и шумит в висках. Становится жарко, дыхание слегка сбивается, остается лишь головокружительное желание обнять брата, прижать его к себе - однако Халлдор душит несбыточную мечту и вежливо улыбается. Спокойно благодарит за неожиданный подарок, делает вид, что поцелуй воздуха где-то возле его щеки - тоже нарушение личного пространства, и украдкой выпивает принесенную стопку смешанной с ликером и лимонным соком водки. Невкусно, но терпимо. Пульсирующие на языке слова растворяются в пронзительном звоне обжегшего горло спирта.
- Разве ты пьешь, Халлдор? - удивленный финн говорит намеренно тихо, не желая акцентировать на странном поступке исландца внимание всех остальных. И в бледно-лиловых, как талый лед по весне, глазах видит обреченный ответ. Деликатно оставляет дальнейшие расспросы, только вскользь ободряюще хлопает подростка по плечу, а затем старается занять скандинавов какой-то словесной игрой, чтобы они оставили именинника в покое.
Постепенно все внутри становится безразлично-тихим, мысли разглаживаются подобно морской поверхности во время штиля. Исландия отдается покачивающе-теплому действию водки, подпирает голову рукой и легко абстрагируется от тех, кто считает себя его семьей. Его взгляд надолго задерживается на лице брата, такого потрясающе красивого - но, стоит только Халлдору заметить, с каким собственническим видом датчанин гладит юношу тыльной стороной ладони по щеке, как внутреннего зверя вновь приходится утихомиривать. Никто не знает, на что способен хрупкий, немного нескладный, маленький и слабый исландец..
..никто ничего не знает. Серебристый ободок кольца перекатывается в пальцах, и фактура сплетающихся металлических ленточек, украшенных аметистами, оставляет отпечатки на коже - так сильно Халлдор сжимает подаренное ему украшение.
Во что бы то ни стало он сделает так, чтобы о его слабости не стало известно.
-
-
09.11.2010 в 21:59- Хочешь вафель? Шоколадного молока? Или шалфеевый леденец? - норвежец порхает вокруг постели приболевшего брата, превращая мрачноватую холодную комнату во вполне уютное гнездышко. Он раздвигает тяжелые шторы, стелет на кровать новое одеяло из ярких разноцветных лоскутков, приносит поднос с обедом: горячий куриный бульон с гренками и картофельное пюре на молоке. Все это вкусно, приготовлено своими руками и, наверное, даже с желанием, но у Исландии нет аппетита. Он хочет попросить Кетиля, чтобы тот посидел с ним и что-нибудь почитал, но воспаленное горло сильно болит, и разговаривать иначе, чем шепотом, не получается. Далеко не сразу норгу, наводящему порядок, удается понять, что нужно брату.
- Может, сказки?
В руках красивого синеглазого блондина появляется взятый с книжной полки сборник фольклорных басен. Исландец вдруг начинает отчаянно трясти головой и что-то хрипло шептать, но, занятый поиском истории, которую они больше всего любили в детстве, норг просто этого не замечает.
Из книги выпадает квадратный листочек голубоватой бумаги; Халлдор обессиленно откидывается на взбитую пуховую перину и жмурится. Ему и так известно, что в записке: его мелким, аккуратным почерком, с острыми уголками букв, выведена одна и та же фраза. Несколько десятков раз подряд, в одну строку, без переносов, снова и снова. Нужно было быть осторожнее - как только он забыл, что использовал бумажку в качестве закладки?
Честные, обнажающие душу до самого нутра, взрезающие хрупкую ледяную сеть нервов слова кажутся выжженными на внутренней стороне век.
«Я ненавижу Хендрика».
Наедине с собой лгать всегда труднее, но что делать, если о формировании твоего внутреннего мыслительного процесса узнает кто-то другой? Кто-то, кому совсем не положено касаться постыдных тайн, связанных с совсем не братской любовью?..
- Я зайду попозже, родной. - голос норвежца, обычно такой светлый, волнующий, звучит тускло и устало. Исландию почему-то совсем это не трогает, будто все происходит на с ним; он расслаблен, поскольку высокая температура и страх смешались воедино и помогли ему сбежать в милосердный мрак болезненной полудремы. Перед этим подросток еще успевает ощутить, как касаются его пылающего лба прохладные, нежные как шелк губы, а дальше - здравствуй, забвение.
***
- Ты нужен мне. Я люблю тебя, люблю больше, чем все, кто когда-либо говорил тебе это. Я - единственный, кто не станет растрачивать тебя, отбирать, требовать, присваивать. Я стану твоей тенью, я буду следовать за тобой, куда бы ты ни пошел, выполню любое твое желание. Если только ты будешь со мной..
Исландия не понимает, зачем говорит все это - в трубке раздаются мерные гудки, и от них в голове гулко звенит эхо. Пожалуй, нужно нажать на отбой.. Хватит истязать себя. После столь поверхностного разговора ни о чем он не смог выдать более всего на свете мучающую его тайну. Халлдору кажется, что еще чуть-чуть, и он сойдет с ума, но до тех пор страданиям нет конца и края.. У него всегда так хорошо выходило молчать, и почему внезапно стало так сложно это делать? Стоит увидеть Кетиля, счастливо улыбающегося датчанину, как на глазах накипали слезы, и хочется.. Нет, не убежать.. Возникает жажда иного рода. Ударить Хендрика по лицу - так, чтобы пошла кровь - и, чем больнее, тем лучше. Высказать все одним духом, уверенно, не захлебываясь словами..
Присутствие брата лишает исландца сил. Весь намеченный план действий, решительный и красивый, летит к чертям, как только норвежец появляется в поле зрения, и смотрит из-под золотистых ресниц с легкой и теплой насмешкой. Разумеется, он очень давно догадывается обо всем, но предпочитает молчать - затем ли, чтобы не разрушать давно устаканившуюся, устраивающую большую часть участников комбинацию?
И вот в одно мгновение все превращается в кошкин дом.
Братья видятся не слишком часто - раз в месяц или около того; с недавнего времени датчанин стал неотъемлемым звеном их встреч, так что отделаться от него способа не находится. Но однажды футбольный матч перевешивает необходимость тащиться на братские посиделки, и норг с Халлдором остаются один на один.
Исландия на автомате размешивает ложечкой капуччино, глядит в синие-синие глаза всеми любимого старшенького и собирается с силами, чтобы через пару мгновений..
- Я..
Словно понимая ситуацию, Кетиль ласково кивает:
- Ты. Ты не любишь кофе, братик. Так что просто оставь и закажи что-нибудь другое. Хочешь чаю со льдом? Только смотри не простудись опять..
Он продолжает говорить, а исландец едва ли не плачет. От облегчения, что его способ привлечь внимание сработал на самом близком существе в целом мире. От осознания, что Норвегия специально переводит тему. От накатившей усталости.
- Я люблю тебя, Кетиль, - произносит он негромко, наблюдая за мерцанием огонька свечи в полом шарике из дутого стекла, и нарочно не называет юношу «братом».
- Я тоже тебя люблю, родной.
И ни грамма интимной чувственности, одна только семейная теплота. Норвежец замолкает и не отнимает руку, когда брат судорожно и почти до боли сжимает его ладонь.
Будет еще попытка, и не одна. Во всем нужен тайм-аут, а пока..
Залогом возможного подарка судьбы блестит на пальце переданное кольцо.
Совсем как немое обещание верить и ждать.
-
-
09.11.2010 в 22:32нет у них имен в каноне, нет Х_Х зачем их пихать-то?
-
-
09.11.2010 в 22:43-
-
10.11.2010 в 00:45Я Вас узнала, автор-
-
09.04.2011 в 18:46Вы Бог, автор