Холодно. Литва сжимает ладони Польши, пытаясь их как-то согреть. Тихо. Только ветер воет, и изредка раздаются всхлипы. Сначала они робкие, негромкие, как будто боязно кого-то спугнуть или разбудить, но потом перерастают в настоящий плач. - Мы же будем счастливы?, - спрашивает Феликс. Говорит он необычно тихо, почти шепотом, - Когда-нибудь?... Он поднимает покрасневшие глаза на друга, смотрит на него вкрадчиво, ожидая чего-то. А что теперь можно сделать, когда все решено за них? - Будем, - неуверенно отвечает Литва. Он чувствует, что прозвучало неубедительно, сам он не верит своим словам. Но так же он чувствует, что обязан был это сказать, - Будем же? Феликс вырывает свои руки из рук Ториса. Спустя пару мгновений эти руки обвивают его шею, и парень обнимает Польшу в ответ. - Хватит, - вмешивается Россия, заставляя вздрогнуть и резко отпрянуть друг от друга. Иван по-хозяйски приобнимает Ториса за плечи, Гилберт грубо хватает Феликса за руку, и их разводят в разные стороны. Если счастье будет, то не сегодня.
- Мы же будем счастливы?, - спрашивает Феликс. Говорит он необычно тихо, почти шепотом, - Когда-нибудь?...
Он поднимает покрасневшие глаза на друга, смотрит на него вкрадчиво, ожидая чего-то. А что теперь можно сделать, когда все решено за них?
- Будем, - неуверенно отвечает Литва. Он чувствует, что прозвучало неубедительно, сам он не верит своим словам. Но так же он чувствует, что обязан был это сказать, - Будем же?
Феликс вырывает свои руки из рук Ториса. Спустя пару мгновений эти руки обвивают его шею, и парень обнимает Польшу в ответ.
- Хватит, - вмешивается Россия, заставляя вздрогнуть и резко отпрянуть друг от друга.
Иван по-хозяйски приобнимает Ториса за плечи, Гилберт грубо хватает Феликса за руку, и их разводят в разные стороны.
Если счастье будет, то не сегодня.
Австрия же Родерих.